Город Драконов

Внезапно густую тьму пронзил яркий, тонкий, как игла, сноп света. За ним - еще один, и еще. Лучи, набирая силу, растапливали черноту ночи, и вот уже Солнце, величественное и прекрасное, встало над горизонтом. Лучи побежали по черной земле, заглядывая под камни, обжигая своими огненными пальцами продрогшую за время зимней спячки землю, растапливая ледяную гладь редких черных луж, давая миру свет, а с ним - новые краски, новое дыхание, новую жизнь.

Прекрасный мир просыпался. Природа сладко потягивалась после долгой ночи черными ветвями деревьев, и на глазах зеленели на них почки, лопаясь и выпуская на свет блестящую молодую листву с нежными прожилками совершенных форм. Природа приветствовала своих детей этим чудесным утром, трепетно лаская их нежными крыльями ветерка. Радостно журча, озорник-ручей выскочил из-под камня, и с нежным звоном побежал через зеленеющий на глазах ковер, устилающий поляну, между возрождающихся цветов, тянущихся к солнцу разноцветными лепестками. Набирая силу, заполняясь прозрачной прохладой, он достиг края обрыва и устремился вниз, рассыпавшись в воздухе тысячей капелек-зеркал, отразивших тысячу солнц в голубой бездне своих глаз.

Внизу раскинулся, густо зеленея, бесконечный, могучий, бушующий на ветру океан леса.

Природа просыпалась, всё быстрее набирая силу после долгого сна. И Солнце, с каждой секундой распаляясь всё больше, щедро одаривало своим теплом любимый, прекрасный мир.

Ата стояла у самого края обрыва, и с восторгом смотрела на это чудесное превращение. Еще вчера мир был погружен в долгий, черный сон зимы. Вчера она еще она не знала, что такое Солнце, не знала всех чудесных красок, которые расцветают с его появлением, не видела бескрайней синевы неба. Она представляла себе чудесное лето по рассказам бабушки, однако теперь, увидев всё своими глазами, поняла, что не могла вообразить и сотой доли того чуда, что теперь открылось её глазам. Сегодня Ата поднялась пораньше, и пришла сюда сквозь тьму, чтобы увидеть чудо пробуждения природы своими глазами. Мало кто из её соплеменников мог рискнуть прийти к обрыву в темноте, и мало кто мог похвастать, что видел то, что открылось теперь её глазам. Невиданная с самого её рождения красота теперь предстала перед ней во всём своем великолепии, развернула могучие руки ветвей, распустила прекрасные косы прозрачных ручьев, запела звонкими голосами птиц:

Ата, задыхаясь от счастья и восторга, прижала руки к груди, чтобы успокоить бешено бьющееся в груди сердце. Она слушала птичьи трели, заставлявшие тут же забыть некогда слышанные ею голоса ночных птиц. Она опускала руки в нежную прохладу весеннего ручья, забыв ледяное прикосновение тёмных вод. Она наслаждалась жаркими лучами солнца, сбросив тёплые одежды, и оставшись в одной лёгкой тунике.

Ата опустилась на мягкий зеленый ковер, шумевший у неё под ногами, и, счастливо улыбаясь, закрыла глаза.. В её чутких ушах тут же зашумел, запел, зажурчал прекрасный мир миллиардом разных голосов. Всё её тело заполнилось этой волшебной музыкой. Это было счастье, ради которого стоило жить.

-- Не могу поверить! Она спит. И, наверное, проспала всю весну!

Ата открыла глаза. Над ней склонился Гор, скаля зубы.

-- Вот и нет! -- Ата поднялась на ноги. -- Я всё видела, с самого начала. А легла, потому что устала.

-- Говорил я тебе, что не стоит ходить, -- нахмурился Гор. -- Никто не знает, как увиденное тобой может отразиться на твоей судьбе в дальнейшем.

-- Я готова рискнуть, -- уверила друга Ата, -- ради того, что открылось моим глазам. То, что я увидела, было столь чудесно, что я не знаю, как переживу следующую Ночь - без всего этого! -- она раскинула руки и закружилась на месте, зажмурившись.

-- Осторожно! -- вскрикнул Гор, хватая её за тонкий пояс и оттягивая от края обрыва.

Ата засмеялась, увидев испуг в его больших янтарных глазах.

-- Не трусь! -- шепнула она. -- Вдруг я уже умею летать?

-- Крылья мелковаты, -- огрызнулся Гор, отстраняясь, -- не рискуй, не испытав свои силы.

Солнце стояло в зените, и небо сменило свою глубокую синюю окраску на прозрачно-голубую. Они лежали рядом в высокой траве, и Ата любовалась игрой весенних красок сквозь пушистые стебли сочной травы, тянущейся к небу. Ей казалось, что мир, весь великолепный мир яркой каруселью вращается вокруг неё, создан для неё, и что она - единственный посетитель этого великолепного праздника. "Смотри!" -- прервал её мысли шепот Гора. Из-за желтого бутона, возвышающегося над её щекой, в прозрачной голубизне неба проплыло маленькое пушистое облако, растворившись в вышине. За ним прошло еще одно, с не менее витиеватым пушистым узором, и тоже быстро скрылось из виду. Ата вздохнула. Искусство ткать облака принадлежало избранным в их маленькой стране. Никто не знал их в лиц, однако их творения никого не оставляли равнодушными - красота, которую они дарили, радовала, вдохновляла, делала счастливыми многих соплеменников. В высший мир Тех, кто творил облака, не допускались посторонние. Вековые традиции передавались из поколения в поколение, хранились в строжайшей тайне, и лишь изредка Ткачи находили среди непосвященных талантливые руки, и посвящали в свои секреты. Длинными черными ночами, слушая у свечи рассказы бабушки о таинственных Странниках, Ата мечтала о том, что когда-нибудь её изберут. Но она была еще так молода, что никто, даже Гор, не воспринимал её всерьёз. Ата еще раз, для верности, вздохнула, и, легко подпрыгнув, встала на ноги.

-- Что вздыхаешь? -- поинтересовался Гор, поднимаясь вслед за ней.

-- Наверное, это прекрасно, когда ты можешь кому-то вернуть вкус жизни, вдохновить кого-то на доброе дело, или просто заставить улыбнуться.

-- Облака прежде всего доставляют радость своему Создателю. Они ткут их для себя, Ата. Я слышал, что когда Ткач начинает работать для публики, у него ничего не выходит.

-- Да ну, брось! Они - мастера. Они знают столько узоров, что сплести их в облако не составит никакого труда.

Гор рассмеялся и, подхватив её на руки, прижался к её маленькому, чуть заметному под чешуйками, ушку:

-- Это идёт у них из самого сердца! А созданное в голове облако просто не полетит. С облаком всегда уходит частичка души, и возвращается с восхищением и любовью благодарных почитателей их таланта. Ткачи - сильные и мужественные проповедники. Они незримо ведут за собой наш народ, и они никогда не принимают фальши. Прежде всего Ткач учится быть откровенными перед самим собой, и когда он не может больше создавать нежнейшие узоры правды, он оставляет своё дело, и уходит, никогда больше не возвращаясь к облакам.

-- Да откуда ты знаешь? -- огрызнулась Ата, вырываясь. -- А если он потом опять сможет, он ведь может вернуться!

-- Не сможет. Пойдем домой, а то пропустим полуденный сон.

* * *

Они зашли в город и направились по главной улице к дому, где жила со своей бабушкой Ата. Аккуратные двухэтажные жилище не были похожи друг на друга, но в целом составляли прекрасный ансамбль, окруженный со всех сторон лесом, уходящим в вышину гор, растворяясь в серебристой шапке облаков, опоясывающих вершины.

Светлые улицы, усыпанные золотистым песком, по краям были усажены деревьями. В зелени утопали уютные домики. Весна вступила в свои права, и всё вокруг цвело, источало чарующий аромат. Природа пела, щебетала, смеялась и веселилась, празднуя победу над долгой, холодной зимой.

Город погружался в сладкую демоту: никого не было видно на улицах, окна домов были прикрыты шторами, сплетенными из свежих трав, за которыми в прохладном полумраке комнат горожане восстанавливали силы в священном полуденном сне.

Ата попрощалась с другом у двери и, сбросив сандалии, прошла в комнату бабушки.

Бабушка читала, водя пальцами по впуклым строчкам, чуть заметно шевеля губами. Вдруг она резко вскинула голову и повернулась на звук шагов маленьки ушком.

-- Это ты, Ата? -- настороженно спросила она.

-- Я, бабуль! -- Ата подошла к старушке и погладила ей по плечу.

-- Не подкрадывайся ко мне, -- сварливо заметила бабушка, вновь углубившись в чтение.

Ата поцеловала бабушку и направилась к себе в комнату. С тех пор, как бабушка поняла, что теряет зрение, она начала быстро стареть. Зимой, в постоянном полумраке, это было не так очевидно, однако с приходом яркого весеннего солнца, когда их зрение обострилось, стало ясно, что бабушка практически ничего не видит. И хандра, одолевающая её, делала её всё раздражительней и сварливей. Ата это знала, и ей было жаль бабушку. Однако, уже был недалёк тот час, когда бабушка уйдет в сторону гор, и к тому моменту, как она достигней выбранной ей вершины, она вновь станет молодой и сильной, и к ней вернётся острота зрения и чуткий слух: Жаль только, что, достигнув вершины, бубшка забудет дорогу обратно. Но она будет счастлива там, а это главное.

Ата откинула покрывало, и едва голова коснулась подушки, её чуткие ноздри уловили запах свежесорваных трав, легкий ветерок пробежал по её лбу, приподняв нежные чешуйки на голове. А через мгновение сладкий сон сомкнул её белые веки, принося сладкое забытье.

... продолжение следует.

Любовь